История. Асмодиане

Согласие

Вначале я расскажу об эпохе, бывшей еще до моего рождения. Наши истории говорят о зеленых землях и обильных пастбищах, о мире, в котором мы могли процветать и счастливо расти с нашими семьями. Это была эпоха, когда не существовало еще Элиосов и Асмодиан, когда все мы были просто людьми. Атрейя была единой. Целой. Так как мы были едины, не было тогда и никакого разделения ни между нашими мирами, ни между нашими людьми.


Проходили годы, и, судя по всему, предки наши были довольны. Я не могу не чувствовать гнева, думая о том, что они не ценили этот дарованный им рай и что этот мир тогда считался само собой разумеющимся. Однако, знание того, что случилось за это время, заставляет нас задуматься, и, возможно, лишь то, что мы теперь можем понять, что за сокровища мы когда-то имели, является единственным преимуществом такого взгляда в прошлое. Возможно, даже эта опустошенная земля, которую мы теперь называем домом, является раем по сравнению с чем-то другим, хотя мне и трудно вообразить место, более трудное для жизни, чем это.


Но вещи вскоре могли бы измениться. Мы слишком мало знали о том ужасе, который Айон готовил нам, когда наш мир готовился лицезреть наступление долгой эры страшного кошмара, обнажив свои дьявольские зубы разбивающего все на своем пути в неконтролируемой жажде войны.

Создание

Монстров, о которых я раскажу, называли дракенами, и были они существами ужасающими для созерцания. Огромное и тяжелое, наше кустарное оружие было бесполезным против их жесткой кожи. И, что еще хуже, они могли распростать свои крылья и взмыть к небесам в мгновение ока, оставив наши слабые попытки защиты совершенно бесполезными. Но наши люди научились прятаться от дракенов, и без естественного хищника, число их и уверенность увеличились безмерно. Вскоре уже их темные силуэты, созданные Айоном для того, чтобы управлять нашим миром, были привычным зрелищем в небе.


Желание власти их было ненасытным. С появлением дракенов целые виды зачахли и погибли под напором их ярости. Они принесли с собой пылающий ад, и после них редко оставалось что-либо большее, чем обугленные и разрушенные земли. Но вскоре после первого побоища эти звери начали проявлять разум. После того, как они осознали воинственный настрой Краллей и Мау, дракены решили не уничтожать их, а поработили их остатки, оставляя их в живых лишь после того, как те поклялись в вечной преданности своим новым хозяевам. Это было приблизительно в то время, когда дракены, в каком-то роде, начали эволюционировать: некоторые из них начали становиться большими, более сильными и более разумными, чем их соплеменники. Этих существ назвали Драконами, не дракенами, и пятеро из них стали руководить остальными. Эти пятеро стали известны как Повелители Драконов.


Пять Повелителей Драконов, осознав свою власть, быстро реорганизовали свои силы, создав систему званий и военизировав свое общество. Они стали звать своих людей «балаурами». Называясь по-новому, звери эти напали снова, с новой силой уничтожая остававшиеся группы, которые смели сопротивляться порабощению.
Тем не менее, они не были удовлетворены, и в поиске более сильных противников обратили свое внимание к Айону, богу Атрейи Они потребовали у него силу, которой обладал сам наш создатель. Когда Айон отказался, балауры, ослепленные гневом и ведомые жадностью, отвергли нашего бога и собрали силы для нападения на великую Башню Вечности.

Восхождение

Рука Айона была сильна, и в возмездии своем создал он двенадцать существ, названных Повелителями Небес. Эти существа обладали красотой и силой, далеко превосходящей все, что мы видели прежде, и, как и балауры, могли летать сквозь странную и вызывающую любопытство субстанцию под названием Эфир. Наша вера в бога и наша преданность Атрейе была оценена: существа эти были созданы по нашему подобию и явились, чтобы спасти тот мир, который многие из нас учились называть домом.


Началось неизбежное сражение, которое вскоре переросло в долгую и кровавую войну. Мы смоги найти убежище вокруг башни, за стеной Эфирного щита, который Повелители Небес создали для нас. Однако щит был небольшим, а земля за пределами границ его оставалась под контролем балауров. За пределами Эфирного щита Повелители Небес были слабы так же, как балауры были слабы внутри него, и как только балауры обнаружили бы это, они бы тотчас смогли выстроить невинных существ за пределами границ его и начать уничтожать их, чтобы выманить Повелителей Небес. Они были жестокими существами, и действия их лишь укрепили нашу к ним ненависть.


То было время, которое мы позже стали называть Войной Тысячелетия, время, в которое мы, люди, могли существовать лишь под защитой крыльев Повелителей Небес. Таким было время, в которое мне пришлось появится на свет, и к тому времени, когда я превратился в юношу, я обнаружил, что Эфир, дарованный Айоном этому миру, оказывал на меня сильное, но довольно противоречивое влияние. Я говорил с ним, и Эфир отвечал мне, и вскоре мои способности были замечены другими, которых люди наши видели лишь изредка. Эти другие, Даивы, были людьми при рождении, но обладали врожденной способностью управлять Эфиром, которой и воспользовались Повелители Небес. Медленно но верно я учился управлять этими способностями, и если сначала я мог лишь слегка охладить воздух вокруг себя, то по прошествии месяцев я уже был способен заморозить противника на месте или вызвать поглощающие балауров шары пламени. Вскоре я оказался почитаем почти как бог, и те, кто когда-то прижимал меня к груди, теперь возвысили меня на пьедестал могущества. Чувство того, что я, сын простого фермера, мог причинить страдания этим чудовищам балаурам, было опьяняющим - это было благословением Айона, за которое я не мог даже и надеяться когда-либо отплатить.


Скоро количество даивов увеличилось достаточно для того, чтобы Повелители Небес смогли мобилизовать нас в вооруженные силы. Я присоединился к легиону и начал быстро продвигаться по службе, оставив моего ребенка, юношу Фалариса, позади.

Трусость

Я развивался, получая все новые и новые звания. Навыки мои как Чародея превосходили навыки многих других даивов, и в течение года мне уже было поручено руководство целым легионом. Борьба была жестокой, и мы часто находились в опасности быть атакованными балаурами, но наши Повелители Небес всегда заботливо защищали нас. Наши тактика и мастерство повышались, и, в конце концов, мы смогли начать убивать их молодых, более глупых драконов, до того как нас вынуждали отступить за наш Эфирный щит. Это были первые, маленькие шаги, но ведь каждый родитель знает, что ребенок должен научиться идти, прежде чем он сможет бегать.


А затем наступил день, потрясший всех нас.


Повелитель Израфиль, один из двух стражей Башни Вечности - тот самый Повелитель Израфиль, который как никто другой презирал Повелителей Драконов - объявил о том, что мы должны заключить с ними мир. По его мнению, цель войны состояла не в том, чтобы уничтожить балауров, а в том, чтобы защитить Айон.


Я был поражен, крайне удивлен тому, что один из наших спасителей изменил свое решение так легко, удивлен тому, что храбрость его и горячая решительность улетучились так ... так внезапно. Среди Повелителей Небес сначала воцарилось оцепенение. Тогда даже сама перспектива перемирия была невероятной пародией. Казалось, что все мы были единым разумом. Предложение же Израфиля было абсурдно.

Тем не менее, вскоре после этого наиболее слабые Повелители показали, что в действительности они никогда не имели для борьбы достаточно смелости, и всегда жаждали того, чтобы бремя такой чести было снято с их плеч. Леди Ариэль сдалась первой, сладкими словами льстиво расхваливая мудрость Израфиля, опытность его и его храбрость - храбрость! - в смелости предложить мир. У нее хватило нахальства говорить нам, даивам, как мы должны думать и что мы должны делать.


Как же быстро она и лагерь ее приспешников забыли жертвы тысячи лет. Как же мало стоит для них пролитая кровь такого множества представителей нашего рода.


Но у других Повелителей были по-настоящему стальные жилы. Как один из даивов я рос, зная некоторых из наших Повелителей, и тот из них, с кем мне лучше всего работалось, был великим и достойным повелителем по имени Асфель. Его решения всегда были неизменными, и именно под его руководством мы всегда добивались большего успеха. Его образ действий и его способности служили источником вдохновения для многих из нас, и когда пресные заявления с начали волновать некоторых из нас и я увидел выражение лица Асфеля, я знал, кому принадлежит моя преданность. Он встал, чтобы говорить, и мы встали вместе с ним. Он бранил Ариэль за презрение ее к памяти наших жертв, и разрушил мирную инициативу как простодушную и ошибочную, как пустую трату времени.


Зал взорвался яростью. Это все еще звучит в моих ушах... рев, смятение, слова ненависти и обвинения, когда стороны ополчились друг против друга. Затем, я видел, как Израфиль что-то пылко говорил Сиэль, которая слушала его внимательно. Израфиль настаивал на том, что мы могли защищать Айон мирными средствами, а не путем войны. И, к ужасу моему Сиэль одобрительно покачивала головой.


Для соблюдения хотя бы видимости согласия, все мы согласились покинуть большой зал и оставить Двенадцать Повелителей для закрытого обсуждения. Я вышел с товарищами по оружию, которые знали, что сторона повелителя Асфеля была единственно верной; другие же группами, состоящими из трусов, крадучись, растворились в ночи. Уже тогда мы начали разделяться на два лагеря в зависимости от того, к какой стороне мы примкнули: сильной или трусливой.


Той ночью мы терпеливо ждали результата. Я хорошо это помню. В памяти своей я снова и снова смотрю на наш мир, я вижу огромные факелы, горящие вдалеке, и знаю, что между балаурами и нами никогда не будет мира. В мыслях своих я вернулся в прошлое и вспомнил десятилетия бесконечной борьбы, вспомнил те темные мертвые глаза, которые, не мигая, неумолимо смотрели на меня, когда вся моя семья, все мои друзья были уничтожены лишь по причине простого, животного желания доминировать на планете.


Я знал, что Сиэль могла отклонить предложение Израфиля. Я знал, что Асфель мог отстоять свою, нашу точку зрения, и что другие, даже сама леди Ариэль, увидели бы смысл в словах его и согласились бы с ним. Я знал это, но все же, когда Повелители Небес, в конце концов, появились, принятое ими решение поразило меня, и покинуло меня и мой легион в смятении. Леди Сиэль уступила. Несмотря на все наши протесты, лишь она и Израфиль, как Стражи Башни, были единственными из Двенадцати, кто мог оспорить их решение. Но это решение было окончательным. Мы должны были примириться с балаурами. Я уже слышал голос Ариэль, звеневший в триумфе ликования, и звуке четырех ее отрядов, поющих какую-то глупую оду миру.


Явился Асфель, его лицо выражало лишь бешеную ярость. Как только он покинул это место, я полетел за ним, взяв с собой значительное количество моих товарищей даивов.

Катастрофа

Итак, по прошествии некоторого времени началась ошибочная мирная конференция. Как дань уважения пяти Повелителям Драконов, был снижен Эфирный Щит вокруг башни, и они были приглашены для переговоров внутрь этой поистине колоссальной структуры. Целая жизнь прошла в течение нескольких минут. Я смотрел в глаза своих легионеров, и видел недоверие и гнев от того, что убеждения наши были столь слабы, что позволили нам вести переговоры с этими зверями, которые и сейчас готовы сделать так, чтобы мы стали перед ними на колени. Я повернулся к одному из своих центурионов, которому я доверял более всех, и собирался поговорить с ним, когда все вдруг изменилось в мгновение ока. Крики, смятение, бегство. Один из балауров упал, а повелитель Асфель стоял, готовый к схватке, глаза его сверкали.
Балауры напали. Чьи-то голоса кричали Сиэль и Израфилю, что нужно срочно поднять Эфирный Щит, но те подвели нас и во второй раз. Потерявшиеся в суматохе, они не могли действовать быстро для того, чтобы защитить Башню. Под неистовыми когтями и оружием балауров Башня начала раскалываться и распадаться на куски.


Я помню замученное лицо Израфиля с глубокими морщинами, прорезанными чувством вины, когда он направлял повелителя Асфеля и все его легионы даивов на север, в то время как Сиэль сгруппировывала легионы Ариэль на юге. Еще оставалась надежда. Работая в двух группах, по одной у каждой стороны Башни, Повелители Небес еще могли бы использовать силу свою для того, чтобы предотвратить крушение Башни.


Мы держались стойко. А те, кто был на юге, как нам теперь известно, нет.


Наш мир погрузился во тьму в одно мгновение, как только свет башни погас. Люди разворачивались и, крича, разбегались кто куда.


Я помню это так, словно это было вчера. Я помню, как взглянул вверх и увидел откалывающиеся от башни и падающие вниз осколки, освещенные лишь мерцающим светом этой огромной конструкции. Я помню, я стоял там, прикованный к месту, когда огромный отколовшийся от башни фрагмент начал падать прямо на меня. Я помню тот день очень хорошо. Это был день, когда я обнаружил еще один подарок, дарованный мне самой сущностью даивов: бессмертие.
Я проснулся, оглядел наш огромный мир и увидел Атрейю, разорванную пополам. Нижняя половина купалась в горячем и ярком свете, а наша была погружена в холод и пустынную темноту.
Мирная конференция была закончена.

Последствия

Глаза наши понемногу приспособились, и мы стали различать друг друга. Люди словно обезумели, они были до смерти испуганы: никто не знал, как ему вообще удалось выжить. Я сказал людям, что смогу помочь найти место для того, чтобы разбить лагерь и согреться. Затем я отправился к основанию нашей башни.


Там на меня и нашло благословение: пять Повелителей Небес, которые были посланы нам для того, чтобы поддерживать целостность Айона, все еще оставались живы. Они собрали нас всех вместе и рассказали нам о том, что мир наш изменился навсегда, а затем и сказали нам, почему. Но хуже всего была цена этой попытки мира: мы потеряли миллионы и Сиэль и Израфиля, двух Стражей Башни, которые пожертвовали собой для того, чтобы мы могли жить. Совершив в жизни своей множество недальновидных поступков, они, тем не менее, умерли с честью, и мы помянули их минутой молчания.


Вскоре я вернулся в наш лагерь и помог развести огромный сигнальный костер для того, чтобы подать сигнал другим выжившим. За несколько последующих дней тысячи израненных, разбитых и обезумевших от произошедших событий людей пришли к нам. К счастью, среди оставшихся в живых мне удалось найти моего сына Фалариса, но из всех тех, кого я когда-либо знал, никто более не выжил.


Прошли дни, затем недели. Стало очевидно, что наш разрушенный мир стабилизировался, и наша дальнейшая судьба снова оказалась в наших руках. Казалось, Айон умер, как и Эфир, который наполнял меня силой и энергией. Впервые за долгое время я снова почувствовал себя уязвимым. Не желая позволять страху управлять своим разумом, я поговорил с Асфелем о планах по созданию нового дома для всех нас.

Прошли семьсот пятьдесят долгих лет, и за это время я видел, как изменилось огромное множество вещей. Вскоре мы исчерпала запасы дров и хвороста, и глаза наши начали приспосабливаться к надвигающейся тьме. Построенный нами городок Пандемониум вскоре расширился и превратился в большой город. Я видел, как под руководством Повелителей Шедим наш народ приспосабливался и благоденствовал, развиваясь, несмотря на все невзгоды.


Мы эволюционировали и физически: кожа наша побледнела в этой всепоглощающей тьме, а твердая, замусоренная тысячами острых как бритва осколков почва превратила наши ноги в когтистые лапы. Руки наши также приобрели изящные когти, что как бы говорило о том, что никто из нашей расы никогда более не будет безоружен. Поначалу мне было тяжело принять эти отметины, но если они были необходимы нам для выживания (а это действительно было так), то у нас попросту не оставалось иного выбора, кроме как нести их бремя. Для нас они были ценой предпринятой Израфилем попытки заключить мир, которую Ариэль так необдуманно поддержала.


В те годы я был свидетелем того, как Фаларис вырос, постарел и умер, затем умерли его дети, а затем дети его детей. Такова жизнь даива.

Возмездие

Однажды случилось что-то весьма необычное. Осколки великой башни, которые давно погрузились в нашу мягкую почву, снова начали излучать свет, а затем отделились от земли и взлетели в воздух вокруг нас. Асфель приказал Архону, отряду наших самых могучих даивов, частью которого я теперь являюсь, заняться исследованием этого явления.


Мы приступили тотчас же и обнаружили что-то наподобие портала, который привел нас в мир где-то между Асмодианией и нижней половиной Атрейи, где каменные глыбы плавали в воздухе. Это был мир, полный Эфира, из которого я черпал свои силы, и я почувствовал огромное облегчение после того, как обнаружил, что способности мои все еще велики. Я возвратился в Пандемониум и рассказал нашим Повелителям Шедим о том, что мы видели. Асфель немедленно приказал другому Архону охранять этот портал. Когда же я спросил его, зачем, он не ответил мне, а просто пристально взглянул на небо, на нижнюю половину Атрейи.


Два дня спустя, когда мы планировали вторую экспедицию через портал, обнаружилось, что наши размещенные в Морхайме стражи не вышли на связь. Зикель, один из Повелителей Шедим и наш бог разрушения, взял остающийся Архон, включая и меня самого, чтобы выяснить, что к чему.



Мы шли совсем недолго, когда встретили группу стоящихс оружием наголо, готовых к бою мужчин, утверждавших то, что они с нижней половины Атрейи. Существа эти были похожи на ангелов, и хотя сказали они совсем немного, свое суждение о нас они составили незамедлительно. Представьте себе - они судили нас за преступление, которое совершили они же, а не мы! Это не мы были теми мягкосердечными идиотами, пригласившими Повелителей Драконов в нашу башню во время полномасштабной войны - это были они!


Гнев Зикеля был более чем очевиден, и он поверг этих "Элиосов" на землю, требуя, чтобы они прокляли Незакан, одну из Повелителей Небес, которая была достаточно слаба для того, чтобы призвать к миру с балаурами. Время, свирепел Зикель, доказало, кто ошибался. Признали ли бы эти элиосы ошибку своих Повелителей, и осудили ли б они их за их глупость?


Их лидер, человек по имени Дельтрас, отказался. С той гордостью, которая, как мы теперь знаем, болезнь всех элиосов, он набожно отказался обвинить своих Повелителей, и вместо этого проклял Зикеля. Мечи вылетели из ножен, и мы стали рубить их, как следует рубить трусов, которыми они и были. Но некоторым из них удалось вырваться. Большинство смогли проскользнуть к нашему родному городу, где в гневе своем они до смерти забили наших женщин и детей прежде, чем нам удалось прикончить их. Двоим же, окровавленным, но не побежденным, удалось сбежать назад на свою родину.